Солдат Бетани выбрала материнство
Негласное правило, касающееся женщин-военнослужащих, звучит так: в случае беременности солдат обязан сделать аборт. Бетани Сапос сделала другой выбор — материнство. Забеременев во время своей службы в Ираке от сослуживца, которого Бетани больше так и не увидела, она решила оставить ребенка.
"Я сидела в кабинете врача в ожидании заключения, обязательного для всех, кто уходит в запас. Я вернулась из Мрака всего лишь несколько месяцев назад. Все произошло так быстро, что я толком не успела ни о чем подумать. Единственное, что я знала наверняка — это то, что я не хочу быть матерью-одиночкой в хаки. Врач, отставной офицер морской пехоты, присел и заявил: "Так, в самолете достаточно места для всех беременных леди, пожелавших вернуться?". Я рассердилась, но виду не подала. Почему-то все думают, что военнослужащие беременеют назло системе. Этого никто не говорит, но хороший солдат выберет аборт — а потом будет наслаждаться признанием. Мол, она предпочла выполнение долга материнству.
Но для женщины, которая выбирает материнство, вполне естественно хотеть уйти со службы. Большую часть своей военной карьеры я чувствовала себя плохим солдатом. И я действительно не хотела добавлять еще одну причину в длинный список моих несовершенств. В армию я пошла сразу после средней школы. Армейская жизнь казалась мне такой гламурной, а рекрут вдобавок пообещал мне путешествия по всему миру. Но я, невинная домашняя девочка из маленького городка на Среднем Западе, оказалась совершенно не готова к военной жизни. Я прорыдала всю базовую подготовку. Слезы для меня всегда были способом разжалобить моего сурового отца, поэтому я и расплакалась перед сержантом, когда она начала орать мне в лицо во время тренировки. Та сразу же дала мне прозвище "Плакса".
Большинство солдат-женщин чувствуют, что они должны показать свою крутизну, и сержанты женщины — особенно, поскольку им нужно доказать свою значимость и превосходство над мужчинами. Они неизменно строги, особенно с другими женщинами, доказывая, что в них нет ни капли мягкости. К тому моменту, как я ступила на иракскую землю, я очень устала. Последние пять лет я постоянно получала тычки от жизни — кошмарный брак, неприятный развод, неудачные отношения, изнасилование и проблемы с алкоголем. Правда, спиртного я не брала в рот вот уже полгода, однако умственно и душевно я была совершенно измотана. Честно говоря, я очень хотела оказаться в пустыне на год. В воскресной школе нам рассказывали о святых, которые уходили в пустыню искать успокоения своей душе. Когда я встретилась с Джеем, я не искала отношений.
Просто Ирак оказался куда более чужим, чем я изначально думала. Я оказалась отрезана от всего, что было мне знакомо, в окружении людей, которые не понимали моего трезвенничества и моих духовных поисков, и я чувствовала себя такой одинокой, как никогда до этого. Джей только что расстался с девушкой, которая изменила ему, и ему было очень больно. После месяца дружбы мы нашли утешение в объятиях друг друга. Мы думали, что это любовь, но на самом деле мы просто страдали от изоляции и были готовы на любую тесную связь с другим человеком. Нам требовалось подтверждение, что нам есть, зачем жить, что в нашей жизни есть смысл.
Через три месяца Джея перевели в другое место. Я никак не могла этого осознать. Я знала, что что-то случится, и это, вероятно, будет что-то не слишком хорошее. Кроме того, я так и не могла адаптироваться к жизни в пустыне. Каждое утро ровно в восемь часов я бежала в туалет, где меня рвало только что съеденным завтраком. Когда я поехала забирать почту для нашего отделения, я уснула за рулем, пока стояла на КПП. Все казалось мне невероятно трудным, и я была уверена, что это из-за жары. Но, когда настало время прощаться с Джеем, я держала лицо. Он поцеловав меня, посмотрел мне в глаза и сказал: "Я тебя люблю. Я вернусь". Это было похоже на кусок дурацкого фильма, где парень клянется девчонке вернуться, но все зрители знают, что это не так. Я кивнула, зная при этом, что никогда не увижу его снова.
После того, как Джей уехал, легче мне не стало. Я решила поделиться своими проблемами с соседкой по комнате, матерью пятерых детей, и она посоветовала мне купить тест на беременность. Сначала я отказалась — мы с Джеем пользовались презервативами. Со мной этого не могло случиться. Я была замужем два года и не забеременела. Была год в отношениях — и не забеременела. Казалось невозможным, чтобы я забеременела за шесть недель нашей с Джеем "любви". Но после того, как меня очередной раз вывернуло в туалете, а месячные так и не начались, я сдалась. Если бы у тестов на беременность были свистки и колокольчики, мой тест точно переполошил бы все подразделение. Глядя на две полоски, я чувствовала, как кровь отливает от моего лица.
На следующий день я пошла в военную клинику с запиской, в которой изложила причины своего визита. Женщина-медик, увидев мою бумажку, начала объяснять окружающим, что это, мол, беременный солдат. Я прекрасно знала, как работает мельница сплетен. Скоро все об этом узнают. Я опустила голову от стыда и не поднимала ее до тех пор, пока не попала к врачу. Доктор взял у меня кровь, чтобы подтвердить результаты теста. Через час он вернулся и сказал, что даст мне витамины для беременных, а моему командованию нужно сделать мне документы для возвращения домой. Я все еще не могла в это поверить.
— Это значит, что тест положительный?, — спросила я, надеясь, что это всего лишь дурной сон.
— Мои поздравления! — ответил врач. Я расплакалась, как ребенок.
В тот же вечер я связалась с Джеем.
— Ты правда беременна? — спросил он с явным недоверием.
— Да. Я была у врача сегодня утром.
— Слушай… Думаю, это не самое подходящее время, чтобы сообщить тебе об этом, но… Я знала, что за этим последует.
— Ты вернулся к своей девушке, не так ли? — это было больше утверждение, чем вопрос. Дальнейший разговор состоял из фраз, которые всегда произносятся в таких случаях: ты врал мне, как ты мог, и так далее. Вот только я не могла бросить трубку и списать Джея со счетов. Мы сделали ребенка вместе. И нам нужно было принять решение. Решение, которое я была не в состоянии принять самостоятельно, но должна была в любом случае принять быстро.
— Ты собираешься оставить его? — спросил Джей.
— Да, — ответила я. — Я не могу сделать аборт. Просто не могу.
— Хорошо. Я буду рядом ради тебя и ребенка. Мы со всем справимся. Неважно, что и как — я буду с вами".
Сильные слова, сказанные в запале — как и все остальное в наших отношениях. Всего за 24 часа мой мир рухнул. Завтра мне придется повернуться ко всем лицом. Все будут знать, что я забеременела и собираюсь домой. Никто не сказал мне в лицо, что я их разочаровала, но я четко видела это в глазах своего командира, своего первого сержанта и своего непосредственного начальника. Они поздравили меня, но я видела, что они в замешательстве.
Меня спрашивали, планирую ли я остаться в армии — было ясно, что они считают это наилучшим вариантом для меня, потенциальной матери-одиночки. Стабильный доход, медицинская страховка, жилье и так далее. Но идея растить ребенка в одиночку, в ненормальной для ребенка обстановке, вдали от бабушки и дедушки, когда меня в любой момент могут отправить на год на развертывание, мне совсем не нравилась.
Окончательное решение пришло, когда со мной решил поговорить старшина. Он был самым фанатичным солдатом из всех, с кем я когда-либо сталкивалась. Он публично издевался над солдатами, которые не хотели идти добровольцами на сверхсрочную службу после того, как их основной срок заканчивался. Сержант был известен своей яростью — своих подчиненных он заставлял отжиматься, пока они не падали. Все мы втайне думали, что он сумасшедший, но никто не осмеливался сказать это вслух. Поэтому, когда мне сказали, что старшина хочет поговорить, я приготовилась к тому, что он просто размажет меня. Этого, как ни странно, не произошло.
Он отвел меня в сторону и сказал: Я понимаю, что ты беременна.
— Да, старшина.
— Я понимаю, что отец ребенка не собирается ни в чем участвовать. У меня слезу подступили к глазам. Я кивнула в ответ.
— Думаю, ты должна уйти, — неожиданно выдал сержант. — ты не должна быть армейской матерью-одиночкой. Воспитывать ребенка сложно. Лучший выход — уволиться в запас.
Для меня этого было достаточно. Как будто сама армия в лице старшины дала мне разрешение сделать то, что я должна была сделать для себя и своего ребенка. Именно тогда я и стала думать, что мне нужно предпринять, чтобы вернуться из Ирака в Форт-Льюис, а потом — в обычную жизнь. К сожалению, не все разделяли точку зрения сержанта. Вместо того, чтобы рассматривать меня как человека, принявшего ответственное решение, меня считали мошенницей, уклонисткой и слабачкой, которая пошла на крайние меры для того, чтобы уволиться.
Я уверена, что есть женщины, для которых это действительно так. Но это несправедливо — думать, что каждая женщина, имевшая незащищенный секс (или даже защищенный — ни в чем нельзя быть уверенной на 100 процентов), пошла на это только ради того, чтобы забеременеть и отправиться домой. Что такое кровь, пот и слезы на протяжении 18 месяцев по сравнению с 18 годами? Но эта логика не поможет мне в кабинете у врача.
Я сидела там в полном недоумении по поводу его реплики о местах в самолете для беременных дам. Меня злили эти ложные обвинения. Мир, который я знала, рухнул, и мне пришлось бороться за то, что я считала ответственным решением. Но, поскольку я выбрала материнство, в мире этого парня мой выбор был неправильным. Таким образом, меня уже не считали достойной уважения. Я думала о Джее. Я не могла знать, что его обещание быть со мной и ребенком окажется пустым, что когда-то мне придется обращаться к нему за помощью, и что однажды он откажется от своих родительских прав в пользу мужчины, который станет моим мужем.
В тот момент, в кабинете, я чувствовала себя так, будто меня ударили в живот. Я чувствовала, что все вокруг меня чувствуют себя неловко, но я не допустила бы, чтобы маленький человечек внутри моего живота страдал из-за этого. Когда мой сын подрастет, он начнет задавать мне вопросы, и я хочу, чтобы у меня была обоснованная возможность сказать ему: я дала тебе все самое лучшее, что только смогла. Я с вызовом посмотрела на врача. Он подписал мои бумаги — и я ушла".
Наталья Синица 